RUS | ENG | All
Enter the email or login, that you used for registration.
If you do not remember your password, simply leave this field blank and you will receive a new, along with a link to activate.

Not registered yet?
Welcome!

2016-12-20 18:45:00

РОССИЯ ПОМОГЛА ОПЕК

РОССИЯ ПОМОГЛА ОПЕК

МИНЭНЕРГО России - Министр энергетики Российской Федерации Александр Новак в интервью газате "Ведомости" рассказал надолго ли в мире сократится нефтедобыча, о трениях с Украиной из-за цен на транзит газа и о налоговых новациях для компаний ТЭКа.

– Недавно ОПЕК приняла решение сократить добычу нефти, при этом Россия активно помогала организовать этот процесс. Почему? Мы ведь не входим в картель.

– Россия сегодня добывает больше 11 млн барр. в сутки, мы очень крупный игрок среди стран-производителей, поэтому без нас сегодня практически невозможен процесс регулирования нефтяных рынков. Мы пошли на договоренности по снижению добычи, потому что это даст положительный результат и для бюджета, и для нефтяных компаний, поможет стабилизировать ситуацию в целом. Раньше они балансировали рынок самостоятельно, но в настоящий момент вряд ли страны ОПЕК приняли бы решение о сокращении добычи без нас. В этот раз для ОПЕК было важно участие в сокращении добычи и других стран-производителей, чтобы достичь желаемого эффекта.

Когда цены на нефть в 2014 г. упали, все думали, что это на год-полтора и за это время рынок сбалансируется, как это было и раньше. Но перепроизводство сохранялось. Мы до сих пор имеем превышение предложения над спросом в 1,5–1,8 млн барр. в сутки: т. е. фактически за два года ситуация с избытком нефти не изменилась.

– Россия была инициатором решения или вы ответили согласием на предложение Саудовской Аравии?

– Я бы не стал отдавать кому-то пальму первенства: все страны, которые участвовали в процессе, так или иначе проявляли активность. Впервые вопрос о сокращении мы обсудили в ноябре в 2015 г. на встрече с Саудовской Аравией, Мексикой и Венесуэлой. Более активно эту тему стали обсуждать в феврале, когда цены упали до $28 за барр. Мне кажется, роль России, Саудовской Аравии, Алжира, Венесуэлы, Катара примерно равнозначна, этот костяк стран был инициатором и двигателем процесса и привлекал другие страны к переговорам. Правда, во второй половине года наше соглашение с Саудовской Аравией, подписанное в Китае на полях G20, на мой взгляд, стало решающим.

– Тем не менее говорят, что министры нефти ОПЕК и других стран прислушивались именно к вашему мнению и часто советовались с вами.

– Действительно, было много сделано для того, чтобы урегулировать разногласия внутри ОПЕК. Мы также проводили переговоры с разными странами, которые не входят в картель и которые также нужно было привлечь к сокращению добычи. Ключевую роль сыграл президент Владимир Путин, который публично поддержал инициативу и был в тесном контакте с руководителями других стран.

– Почему так долго договаривались? Почти год. Или это недолго?

– Страны ОПЕК не могли договориться между собой с 2008 г., так что можно сказать, что в целом договаривались не год, а девять лет (улыбается). Мы начали обсуждать сокращение добычи в феврале и в апреле фактически вышли на договоренности. Правда, тогда они сорвались. Новые переговоры с Саудовской Аравией мы начали в июле с приходом нового министра нефти Халеда аль-Фалеха, в августе стали активно встречаться с другими странами и к сентябрю уже имели рамочное соглашение об ограничении добычи. Еще два месяца потребовалось на то, чтобы окончательно договориться внутри ОПЕК и привлечь к соглашению другие страны. Так что, если учитывать все сложности процесса, наверное, это не такой уж большой срок.

– Россия планирует сократить 300 000 барр. в сутки. Для нас это безболезненное решение? Отрасль инерционная, как это сокращение может отразиться на добыче в 2018–2019 гг.?

– 300 000 барр. в сутки – это примерно 2,5–2,7% от текущей российской добычи нефти. Наши компании посчитали, что для них лучше: добывать на 2,5% больше при цене в $30–40 или добывать на 2,5% меньше при цене в $50–55. Очевидно, что второй вариант более выгодный. И объем нефти, который сейчас не будет добыт – примерно 5 млн т за первое полугодие, в соответствии с графиком, планируемым российской стороной, – компании в любом случае добудут в более поздний период, когда рынок будет более сбалансирован, а цены вырастут. Не думаю, что такое сокращение может сильно повлиять на производственную программу компаний. А при более высоких ценах добыча в 2018–2019 гг., может быть, будет даже больше, чем мы сейчас планируем, но тут все зависит от того, как будет развиваться рынок.

– Вы говорите, экономически снижение добычи выгодно, а вице-президент «Лукойла» Леонид Федун недавно сказал, что компаниям нужно компенсировать это сокращение добычи.

– Официальных обращений такого рода нам не поступало. Мы обсуждали это с компаниями, но никто не просил компенсаций, потому что нефтяники только выигрывают от стабилизации цен. Компенсация заключается в том, что у них растут доходы.

– Вы ожидаете, что еще какие-то страны присоединятся к соглашению о сокращении добычи, или подписавшихся достаточно?

– Присоединиться могут любые страны, но сейчас это, в принципе, не столь важно: соглашение уже подписали все страны ОПЕК (13 без Индонезии, которая приостановила членство) и 11 стран, не входящих в ОПЕК, – итого 24. Кстати, когда мы собирались в Дохе в апреле, было всего 17 стран. И речь даже не о том, что 24 страны смогут убрать с рынка большой объем нефти. Важен прецедент: впервые столько стран договорились сократить добычу, мы дали всему миру важный сигнал о том, что такая договоренность возможна и в будущем, если возникнет необходимость. У нас появилась возможность способствовать стабилизации рынка в условиях растущей волатильности и неопределенности.

Я не думаю, что сокращение добычи должно быть какой-то долгосрочной историей. Мы, конечно, проанализируем ситуацию по итогам полугодия и, я думаю, сможем продлить сокращение, если понадобится. Но, по моим ощущениям, если все будут соблюдать договоренности в первом полугодии, рынок сбалансируется. У нас ведь нет задачи достичь цен, которые держались до середины 2014 г. $50–60 за барр. – вполне хорошие цены для балансировки современного рынка, где быстро развиваются технологии и снижается себестоимость добычи, где большая конкуренция, в том числе со стороны сланцевой нефти США. А при более высоких ценах опять возникают риски перепроизводства.

– То есть при цене до $60 за барр. бум сланцевой добычи в США не повторится?

– Я думаю, что частично добыча в США восстановится, но такого перепроизводства, как в 2014–2015 гг., уже не будет. Хотя если эффективность добычи и дальше будет расти – а сейчас она растет примерно на 15–20% в год, – я не исключаю, что сланцевая нефть займет свою существенную нишу на рынке. Но не забывайте, что потребление будет прирастать примерно на 1,1–1,2 млн барр. в сутки ежегодно. Частично его будет покрывать сланцевая нефть.

– Вы очень много занимаетесь международной деятельностью: ОПЕК, Украина, Япония. Это вынужденная реакция Минэнерго на повестку или это ваша инициатива и вы считаете, что международная деятельность, налаживание связей с потенциальными партнерами – главная задача Минэнерго?

– Это часть нашей работы, как и вопросы, связанные с внутренним рынком. С одной стороны, сегодня международная повестка во многом касается вопросов энергетики. С другой – у нас есть много энергетических проектов, которые мы делаем в развитие торгово-экономического сотрудничества с разными странами, потому что энергетика одно из наших основных конкурентных преимуществ. Например, с Японией у нас недавно создан отдельный консультативный совет по энергетике, есть программа взаимодействия, три рабочих группы.

– Мы очень дружим и много встречаемся с Ираном: и в рамках переговоров с ОПЕК, и до этого, когда еще действовали санкции. Российские компании уже могут рассчитывать на какие-то бонусы от этой дружбы или они входят в иранские проекты на тех же условиях, что и западные компании? Какое-то особое отношение у Ирана к России есть или пока мы только вкладываем, надеясь на будущую отдачу?

– Фактически все крупные компании («Роснефть», «Лукойл», «Газпром нефть», «Татнефть», «Зарубежнефть» и «Газпром») подписали меморандумы и соглашения о разработке месторождений в Иране. Глобально компании действуют в рамках иранского законодательства, а что касается деталей – здесь может быть индивидуальный подход, договоренности по каждому конкретному проекту. Думаю, если компании подписали соглашения, они оценивают иранские проекты как выгодные.

– Вы уже год обсуждаете с Минфином закон об НДД (налог на добавленный доход), который меняет подход к налогообложению в отрасли. Минфин подготовил проект закона, но хочет компенсировать выпадающие доходы бюджета на 40-60 млрд руб. через повышение НДПИ (налог на добычу полезных ископаемых) для всей отрасли. Вам кажется, это приемлемый размен?

– Мы против увеличения налоговой нагрузки для нефтяной отрасли – она уже и так одна из самых высоких в мире. Кроме того, у бюджета будут выпадающие доходы только в первый год после введения НДД, а в последующие годы, наоборот, – дополнительные налоговые поступления из-за роста добычи. Эти деньги и компенсируют провал в первый год.

Сейчас мы с Минфином обсуждаем, как компенсировать выпадающие доходы в первый год. Например, наши компании могут взять на себя обязательство увеличить добычу на других месторождениях, которые дадут дополнительные доходы в бюджет.

– А можно их заставить доплатить в бюджет, если они эти обязательства не выполнят?

– Такого механизма нет. Но нужно рассматривать ситуацию с налогами в комплексе. Вот сейчас для нефтяников увеличили налоговую нагрузку, а это тоже не было запланировано. И никто не говорит, что для компаний будет какая-то компенсация. Так может случиться и с НДД. У нас есть еще одна развилка с Минфином: они предлагают обязать компании принять решение о переходе на НДД до конца августа 2017 г., при том что налог может применяться с начала 2018 г. Наше предложение – предоставить возможность добровольного перехода на новую налоговую систему до января 2019 г. при условии вступления в силу федерального закона с 1 января 2018 г. Работа по выработке взаимоприемлемого варианта будет продолжена.

– Минфин согласился дать новым проектам добровольное право перехода на НДД. Но он также хочет с 2018 г. углубить маневр и отменить пошлины. Получается, компаниям вообще невыгодно будет оставаться в действующем налоговом режиме.

– Мы считаем, что НДД и пошлины между собой не связаны. Переход на НДД создает стимулы для увеличения притока инвестиций и повышения КИН (коэффициент извлечения нефти): налог будет взиматься не с оборота, а с финансового результата, это даст компаниям возможность больше бурить и извлекать больше запасов, которые пока нерентабельны, т. е. налог будет учитывать реальную экономику добычи. У нас сегодня как минимум 10 млрд барр. нефти не разбуривается и не извлекается, потому что это невыгодно при текущем налоговом режиме. Про НДД все понятно: нужно делать пилотные проекты, создавать инструмент и переводить на него отрасль.

Предложение обнулить пошлины до конца не просчитано, и его последствия могут быть непредсказуемы. Во-первых, у нас много месторождений разрабатывается с использованием налоговых льгот по экспортным пошлинам: шельф, тюменская свита, участки в Восточной Сибири и т. д., поэтому нужно будет перенастраивать всю эту налоговую систему. Во-вторых, при обнулении пошлин цена на нефть для российских НПЗ вырастает до уровня цены на внешнем рынке (с поправкой на транспорт). Это означает, что возникает риск существенного роста цен на нефтепродукты.

– Да, но Минфин хочет компенсировать это отрицательными акцизами.

– Во-первых, Минфин предлагает лишь частичную компенсацию. Во-вторых, компании опасаются, что сегодня компенсация есть, а завтра нет. Каждый раз придется решать, какую именно сумму из бюджета выделять компаниям, это получается уже субсидирование нефтяной отрасли.

И главная проблема: при обнулении пошлин проиграют компании, которые закончили модернизацию НПЗ, а остальные потеряют стимулы для инвестиций. Поэтому говорить об обнулении пошлин можно только после 2021 г., когда основные программы модернизации будут закончены. Кроме того, к 1 января 2025 г. у нас должны начать функционировать единые рынки нефти и газа в рамках ЕАЭС и нам нужно будет унифицировать наши таможенные политики. Если будет понимание, что у наших партнеров по ЕАЭС обнуляются пошлины, нам тоже нужно будет к этому времени поэтапно снизить пошлины до нуля.

– «Роснефть» направила в правительство пакет предложений для повышения капитализации, в том числе предоставление льгот для обводненных месторождений и новых проектов в Восточной Сибири. Вы их поддерживаете?

– Да, поддерживаем. Компания обращалась с такими предложениями и раньше. Мы согласны, что для месторождений, где обводненность больше 90% – где, по сути, воду гоняют туда-сюда, – нужно создавать экономические стимулы. К сожалению, в сегодняшней налоговой системе мы вынуждены принимать точечные налоговые решения для разных месторождений, а если бы был НДД, этого бы делать не пришлось.

– Компании и в прошлом, и в этом году очень жаловались на негативные последствия от налогового маневра для нефтепереработки, «Роснефть» практически остановила программу модернизации. Вы видите серьезный негативный результат от маневра? Или маржа снизилась, а последствий в принципе нет?

– Низкие цены на нефть и налоговые изменения действительно негативно повлияли на нефтепереработку, но сейчас, после решения ОПЕК, цены начали расти, и это хорошая новость для нефтеперерабатывающих заводов.

– То есть поддержка переработке не нужна? «Роснефть» не раз просила и отложить 100%-ные пошлины на мазут, которые вводятся с начала 2017 г., и тарифы снизить.

– Мы обсуждали с компаниями завершение налогового маневра, и все согласились, что это нужно сделать, как и было запланировано, в 2017 г., в том числе ввести 100%-ные пошлины на мазут. Сейчас внутренний рынок полностью обеспечен топливом 5-го класса, как и планировалось. В то же время, если будет какая-то сложная или чрезвычайная ситуация с нефтепереработкой, мы будем быстро реагировать, выходить с какими-то предложениями по корректировке ситуации.

– Совладелец «Лукойла» Вагит Алекперов на прошлой неделе, 13 декабря, сказал, что повышение акцизов в следующем году приведет к росту цен на бензин на 8–12%. Хотя говорят, что, когда вы решали с Минфином, какую сумму из дополнительной налоговой нагрузки переложить на нефтяников через акцизы, она считалась так, чтобы цены выросли не больше чем на уровень инфляции.

– Мы действительно считали эту сумму при определенных цене на нефть и курсе рубля, а теперь цена и курс другие. Вопрос формирования цены достаточно сложный, он зависит от баланса спроса и предложения на нефтепродукты, от того, как компании реализуют собственную политику по распределению маржи между добывающим и нефтеперерабатывающим сегментами. В этом году, например, планировалось, что из-за акцизов цены вырастут выше инфляции, а они в итоге ниже из-за того, что у нас много бензина на рынке и высокая конкуренция. Точно спрогнозировать цены на 2017 г. сложно, но, мне кажется, они должны быть не выше инфляции.

– С января 2017 г. главный поставщик топлива для Московского региона – Московский НПЗ встанет на ремонт на несколько месяцев, это повлияет на рост цен? Как можно избежать дефицита топлива?

– Мы не ожидаем проблем. После детального обсуждения было решено сократить срок ремонта НПЗ на 15 суток. Кроме того, мы рекомендовали «Славнефти» перенести начало ремонта Ярославского НПЗ с 1 марта на 15 апреля 2017 г., а ключевые поставщики нефтепродуктов в январе – апреле должны будут в первую очередь поставлять бензин на внутренний рынок. Возможно, дополнительные объемы будем поставлять по железной дороге – сейчас прорабатываем этот вопрос с РЖД. Кроме того, правительства Москвы и Московской области обяжут нефтебазы увеличить запасы до 30 суток.

– В октябре «Роснефть» купила контрольный пакет «Башнефти». Как вы оцениваете тенденции к консолидации в нефтяной отрасли? Какой должна быть оптимальная структура сектора с точки зрения собственности и количества игроков? Скажем, если на рынке останутся «Роснефть» и «Газпром» и, может быть, «Лукойл» – это не повредит отрасли?

– На самом деле у нас в нефтяной отрасли рыночная ситуация, и, если консолидация приносит компаниям эффект, они самостоятельно принимают решение. Почти во всех отраслях в мире сейчас идет консолидация, это глобальные тенденции развития рынков: компании укрупняются, чтобы достичь синергетического эффекта. Но при этом я считаю, что должны работать также мелкие и средние компании – добывать нефть на месторождениях, в которых не заинтересованы крупные компании. У нас на сегодняшний день больше 200 нефтяных компаний.

– Но если останется одна «Роснефть» в окружении малышей, это будет несколько нетипичный рынок, игроки должны быть сопоставимыми.

– Это вечная дискуссия на самом деле. Я считаю, что свои плюсы есть и в работе крупных компаний, и в бизнесе мелких и средних игроков. Например, в США работает ExxonMobil и много мелких компаний. Никто же не говорит, что Exxon – глобальная компания № 1 в мире и это плохо. Крупные компании могут делать очень много того, что недоступно маленьким игрокам: работать в третьих странах и кооперироваться с международными партнерами, заключать более выгодные сделки, привлекать инвестиции и финансирование, разрабатывать новые технологии и т. д.

– Как прошла трехсторонняя встреча с Украиной при участии вице-президента Еврокомиссии Мароша Шефчовича и что вы намерены делать дальше?

– Главная проблема, которую мы так и не решили по итогам встречи, заключается в том, что Украине, по нашему мнению, не хватит газа в ПХГ для прохождения зимы. Велика вероятность, что они будут компенсировать недостаток за счет газа из транзита для европейских потребителей. Еврокомиссия тоже видит такой риск. У Украины есть и формальное разрешение на это. Дело в том, что Хозяйственный суд Киева удовлетворил требование Антимонопольного комитета Украины и наложил штраф на «Газпром» в размере $6,6 млрд. «Газпрому» предъявлены обвинения в якобы имевших место злоупотреблениях монопольным положением на рынке услуг по транзиту природного газа по территории Украины. Хотя это «Нафтогаз» владеет газотранспортной инфраструктурой и здесь является монополистом. Зимой Украина может воспользоваться этим решением суда и изъять деньги или имущество «Газпрома», к которому относится и газ, идущий транзитом по территории Украины. Я уже передал письмо господину Шефчовичу о том, что, на наш взгляд, Украина предпринимает меры по созданию новой дополнительной напряженности.

– Что можно предпринять в такой ситуации?

– Мы сейчас хотим получить оценку со стороны Еврокомиссии и стран-потребителей. Единственный выход – скорейшая отмена этого решения и решения антимонопольного комитета и перевод всех этих разбирательств в стокгольмский арбитраж, где по условиям контракта решаются любые споры.

– Во время визита в Москву Шефчович сказал, что Европа не будет возражать против строительства трубопровода «Северный поток – 2», если Россия сохранит украинский транзит после 2019 г. Можно ли сохранить транзит и в каком объеме?

– Мне кажется, что попытки привязать поставщика к какому-то определенному транспортному коридору сами по себе антиконкурентны и противоречат принципам заявленной ЕС либерализации энергетического рынка. Мы строим «Северный поток – 2» не для того, чтобы закрыть какой-то из существующих маршрутов. Но пока трудно предсказать, устроят ли нас условия транзита через Украину. «Газпром» уже сейчас переплачивает за эти поставки, к тому же Украина постоянно заявляет о намерении повысить цену. Для сравнения: прокачка 1000 куб. м газа по «Северному потоку – 2» будет стоить в 1,5 раза дешевле, чем по украинской ГТС при текущем тарифе. Кроме того, у нас в последние годы центр газодобычи сместился из Западной Сибири на Ямал – маршрут транспортировки газа через Балтийское море будет короче.

– В этом году возобновилось сотрудничество с Турцией по газопроводу «Турецкий поток». Идут ли переговоры о предоставлении скидки на газ для турецкой Botas?

– Этот вопрос поднимался на встрече президентов Владимира Путина и [Реджепа] Эрдогана во время визита в Стамбул. Тогда обсуждалось, что мы можем предоставить такую скидку при увеличении объема потребления газа в Турции. Сейчас вопрос прорабатывается компаниями, но детали я раскрыть не могу.

– Какой должна быть целевая модель рынка газа в России? И что делать с поручениями по итогам президентской комиссии позволить поставлять газ по «Силе Сибири» с месторождений в Восточной Сибири?

– Мы практически каждый день занимаемся газовым рынком, обсуждаем проблемы с компаниями, экспертами, у них много разных точек зрения. Сейчас дорабатываем генеральную схему развития газовой отрасли и концепцию развития внутреннего рынка газа, в ней предусмотрены два этапа: до 2025 г. мы будем улучшать госрегулирование цен и тарифообразование. Возможно, будет введен институт гарантирующего поставщика. Параллельно мы совместно с ФАС будем работать над повышением прозрачности тарифообразования, вводить механизм take-or-pay, единый регулируемый тариф на хранение, механизм контроля затрат на транспортировку и т. д.

– «Новатэк» попросил организовать ему покупку ямальских месторождений у «Газпрома» в обмен на его акции. Как вы считаете, имеет ли эта сделка смысл с точки зрения развития отрасли?

– Мы пока изучаем этот вопрос.

– Минэнерго неоднократно говорило о задержках при строительстве ТЭС в Крыму. С чем они связаны? Закуплено ли оборудование для этой стройки?

– Стройка в Крыму идет, две электростанции строятся – в Севастополе и Симферополе. Работы идут по графику, есть небольшие замечания по срокам, но они незначительные.

– Как сейчас обстоят дела в Воркуте?

– Сейчас на Воркутинской ТЭЦ-2 работает шесть теплоагрегатов, почти завершен плановый ремонт. Мы разработали и постоянно мониторим план мероприятий по устранению неполадок.

– В энергетике, по-вашему, сейчас есть потенциал и необходимость для роста сетевых тарифов и стоимости электроэнергии и мощности? Или у компаний достаточно денег от введенных ДПМ, а у сетей – от быстро растущих некоторое время назад тарифов?

– Цена на электроэнергию должна быть сбалансированной, невысокой, но при этом позволяющей обеспечивать надежное производство и доставку до потребителя. Механизм ДПМ был разовым, и новый подобный инструмент, на мой взгляд, отрасли не нужен. С другой стороны, нам необходимо модернизировать тепловую генерацию, механизмы финансирования мы обсуждаем с участниками рынка.

– Почему «Транснефть» утвердила дивидендную политику в 25% от прибыли по МСФО, а не 50%, как того требует правительство?

– Это только ориентир, итоговый размер дивидендов будет устанавливать правительство.

– Вообще, почти все компании в ТЭКе в этом году уклонились от выплаты дивидендов в 50% от прибыли. Почему? Та же «Роснефть» жаловалась, что у нее большая инвестпрограмма, а в результате в конце года мы видим сплошные сделки. Можно ли в следующем году обязать компании в ТЭКе выплатить 50% прибыли по МСФО? Есть ли у них ресурс?

– Вопрос повышения размера дивидендов требует более детального анализа. У регулируемых компаний, например, рост дивидендов не учитывался при расчете тарифа, кому-то пришлось бы сократить инвестиционные программы или занимать деньги на выплату дивидендов, а это привело бы к дополнительным расходам на обслуживание долга.

– В 2015 г. правительство усилило контроль за госкомпаниями, объясняя это кризисом в экономике: чиновники вошли в советы директоров и возглавили их. Принесла ли эта мера пользу и сохранится ли такой усиленный госконтроль в следующем году?

– Это будет зависеть в первую очередь от политики правительства, пока каких-то новых решений не принималось. Я считаю, что такой подход приносит пользу и компаниям, и правительству, мы стали лучше понимать ситуацию в компаниях, появилась возможность принимать управленческие решения, решать директивные вопросы и т. д. Те же программы долгосрочного развития компаний обсуждаются с участием профильных министерств, к примеру. Я лично считаю, что это дает дополнительный эффект, возможность коммуникации.

-----

Раньше:

РОССИЯ: 

РОССИЯ: ПОРА ДЕЙСТВОВАТЬ 

СОТРУДНИЧЕСТВО ИРАНА И РОССИИ 

РОССИЯ ПРИВЕТСТВУЕТ ОПЕК 

МВФ: ВНЕШНИЕ РИСКИ ДЛЯ РОССИИ 

URALS: $45,72705

 

ОПЕК: 

ОГРАНИЧЕНИЕ ДОБЫЧИ НЕФТИ 

ОПЕК СОКРАТИТ 1.2 MBD 

ОГРАНИЧЕНИЕ НЕФТЕДОБЫЧИ 

ОПЕК ДОГОВОРИЛИСЬ 

ДИАЛОГ РОССИИ И САУДОВСКОЙ АРАВИИ

 

ИРАН: 

СОТРУДНИЧЕСТВО ИРАНА И РОССИИ 

РУССКИЕ ИНВЕСТИЦИИ В ИРАН 

ИРАН И РОССИЯ - НЕ СОПЕРНИКИ 

ИРАН ПОДДЕРЖИВАЕТ ЦЕНУ $50 - $60 

РОССИЯ - ИРАН: БОЛЕЕ 70 ПРОЕКТОВ

 

ТУРЦИЯ: 

ВАЖНЫЙ ТУРЕЦКИЙ ПОТОК 

ДВОЙНОЙ ТУРЕЦКИЙ ПОТОК 

ПОЛЕЗНЫЙ ТУРЕЦКИЙ ПОТОК 

ГАЗПРОМ ВЫРОС ДО 31.2% 

ТУРЕЦКИЙ ПОТОК АКТУАЛЕН

 

УКРАИНА: 

СЕМЬ ПРИЧИН ГАЗПРОМА 

ЖИЗНЬ ИЛИ КОШЕЛЕК: $3.1 BLN 

УКРАИНА - ГАЗПРОМ: ДОЛГ $ 5,3 МЛРД 

РОССИЯ VS УКРАИНА: $ 5.3 МЛРД ЗА ГАЗ 

УКРАИНА ЗАПЛАТИТ

 

Tags: РОССИЯ, ОПЕК, НЕФТЬ, ДОБЫЧА, ЦЕНА, ТУРЦИЯ, УКРАИНА